Последний ключ
Автор: Елизавета Дворецкая.
Она где-то там. Он поднял голову и еще раз нашел глазами третье окно на четвертом этаже. «Шестой этаж, окно второе слева… ну сколько можно зайчиков пускать?» – вспонились слова из какой-то старой-престарой песни. «Подумаешь, какая королева – девчонка из квартиры сорок пять…» Королева… Никакая она не королева, и работает всего-навсего менеджером по работе с клиентами. Только звучит гордо, а на самом деле вся ее работа – весь день висеть на телефоне, обзванивать торговые точки и выяснять, не хотят ли они приобрести оптовую партию канцелярских товаров. И ничего в ней нет особенного… Симпатичная, но не Мэрилин Монро. Не дура, училась хорошо, но ума не палата. И волосы у нее крашеные, и одевается как все, никакой индивидуальности… А главное – полный ноль внимания к нему. Димка сидел и привычно перебирал ее недостатки, заранее зная, что это не поможет. Но купить букет роз и пригласить ее в ресторан не поможет тоже. Не интересно ей с ним даже в ресторане, и ничего с этим не поделаешь. Зато сам он, как тот полосатый слон из мультика, теряет силу воли, только увидев ее лицо с аккуратными чертами, прямой носик, светлую челку и хвостик, серые глаза с умным, требовательным, пристальным взглядом. Ничего в ней не было особенного, но она была одна такая на свете, и когда-то он почти с первого взгляда так прирос душой к этим чертам, что оторваться не мог, какую бы боль ни причиняла ему эта безнадежная и бессмысленная любовь. Ни разлюбить, ни заставить ее полюбить себя за два с половиной года так и не удалось. Он со своей одинокой любовью так и застрял где-то посредине, умом понимая, что так любить ее не за что, но когда и кому в таком деле помогал ум? Ни туда, ни сюда. Замкнутый круг.
– А тебе какое дело? – небрежно, но с тайным раздражением ответила Диана. – Он мой, я сама за ним и присматриваю. А ты вечно лезешь куда не просили. Смотри за своей Аллой.
– За своей Аллой я всегда смотрю! – Аллан обаятельно улыбнулся, и от его улыбки, как и от всей фигуры в белых одеждах, исходило солнечное сияние. – Она знает, что у нее ангел внимательный, заботливый, толковый, не даст ей пропасть, вот и работает спокойно и уверенно. Вот увидишь, когда полугодовые премии выдадут, она не удивится. И когда Андрей с ней познакомится, она тоже не удивится. Она сразу поймет: симпатичный, неженатый, состоятельный – как раз для нее. А твой растяпа будет все так же сидеть на скамейке и вздыхать. А все потому, что и ангел у него – растяпа! Кстати, ты не знаешь, как будет растяпа женского рода? Растяпесса? Растяпица? Или просто растрепа?
– Но что же ему ждать, если он и не состоятельный, и не особо симпатичный! – воскликнула Диана. За себя она никогда не обижалась, потому что ее собственные качества не имели никакого значения. – Только вот что неженатый. Он же не виноват, что ему не везет.
– Это ты его не везешь! Кто его ангел? Почему ты его никак не научишь верить в себя, верить в будущее? Надеяться, наконец! – Аллан оторвался от созерцания унылой фигуры на скамейке и повернулся к Диане. Его ярко-синие глаза сверкали, золотистые кудри встали дыбом, сияние запульсировало волнами. – Сколько раз я тебе твердил: надо верить, что все будет хорошо, эта вера приманивает удачу!
– Я учила его верить! – Диана сама готова была расплакаться. – Каждую ночь ему сны делаю, один другого лучше, никакого Голливуда не надо! А утром все по-старому! Он вроде бы и верит – а все равно не помогает! Не работает!
– Значит, не верит! А только внушает себе, будто верит. Мало просто в мыслях твердить: «Все будет хорошо, все будет хорошо!» – Аллан сказал, как передразнил. – Надо, чтобы вера проникла в душу!
– Вера должна расти изнутри! – Диана гневно сжимала кулаки, но в глазах у нее уже блестели слезы. – Почему некоторым ничего не надо себе внушать? Почему некоторые, вон, твоя Алла или ее будущий Андрей, например, с самого рождения верят, что они – самые лучшие на свете, что весь мир создан для них и все они получат, что хотят! Почему одним эта вера дается с рождения, а другие как ни стараются, не могут в себе ее вырастить!
– Родители тоже должны поработать! – с чувством превосходства заметил Аллан. – Они должны любить своего детеныша и ему внушать, что он – самый лучший! Вот это он и будет осознавать, как врожденную веру!
– А если родители сами такие же? – Диана сквозь слезы кивнула на улыную фигуру, которая по прежнему смотрела на экранчик мобильника – любовалась любимым номером. – Они сами знают, что они – твари дрожащие и ничего им в этом мире не положено, кроме восьмичасового рабочего дня, давки в транспорте и зарплаты в сто двадцать рублей!
– Ты от жизни отстала, подруга! Теперь таких зарплат и у гардеробщиков нет.
– Не важно! – Диана отмахнулась. – Суть так же самая, поддержание штанов и ничего больше. Рабочие особи, муравьи. И по образу жизни, и по образу мысли. Когда родители сами такие, они и детеныша своего считают плохоньким. Вон он и вырастает… таким. И сколько ему потом ни внушай, что он лучший и все будет хорошо, он не поверит. И правильно не поверит, потому что знает, что это не так.
– А если сам знает, то и от других не скроешь! – весело отозвался Аллан. – Вот и другие об него ноги вытирают. И правильно, раз он ни на что больше не пригоден!
– Нет, я так не оставлю! – Диана решительно встала и вытерла глаза. – Не могу смотреть… Я что-нибудь придумаю!
– Ну, попробуй! – снисходительно ответил Аллан. А когда она исчезла, пробормотал: – Когда человек сам растяпа, ему и агнел достается растяпа. И хоть этот ангел лоб себе разбей, ничего хорошего не выбьешь!
– Время не скажешь?
– Полвосьмого, – Димка глянул на часы. – Ну, тридцать семь минут.
– Поздно уже, – сказала она. – Что-то ты грустный какой-то. Ждешь кого-нибудь?
– Да нет, – с небрежным равнодушием ответил Димка и поднялся-таки. – Просто так сижу. Делать нечего.
Сейчас ему казалось, что он и правда сидит тут исключительно от нечего делать, потому что бессмысленность этого сидения очевидна. И вчера сидел от нечего делать, и позавчера… Сколько всего можно было бы сделать за эти два года, потраченных на никому не нужное сидение, сколько денег заработать…даже премий каких-нибудь получить. И сидел бы он сейчас не на этой облезлой скамейке, а где-нибудь на Гавайских островах, на краю бассейна, и чтобы в руке стакан коктейля с маленьким красным зонтиком и… и девушка рядом, не Алла, совсем другая девушка, гораздо лучше… Вроде этой хотя бы.
– И я просто так гуляю, – ответила девушка и тоже встала. – Пройдемся вместе, так веселее. Меня Диана зовут.
– Красивое имя.
– А тебя?
– А меня Дмитрий.
Они пошли куда-то вдоль по бульвару, держась теневой стороны, потому что солнце в конце июня светило еще совсем не по-вечернему жарко. С Дианой оказалось удивительно легко разговаривать: казалось, они были знакомы с самого младенчества, так хорошо она понимала его даже там, где сам он себя не понимал. Димка и сам не заметил, как рассказал ей всю свою жизнь: и про то, как отец ушел от них, когда ему было двенадцать лет, как бабка Надя, под старость впавшая в полный маразм, лет десять сживала со свету его, мать и сестру, так что когда она наконец умерла, все почувствовали только облегчение, а больше всех он сам, потому что у него наконец-то появилась собственная комната. Как он вяло учился в школе, каждый день бегая на занятия в компьютерный клуб и возвращаясь заполночь, потому что там, на экране монитора, было единственное место на земле, где он чувствовал себя сильным и свободным. Про армию, куда попал, потому что было стыдно косить под психа, как делали все «нормальные» люди. Про институт он рассказывал мало: первые три курса он только учился, ничего вокруг себя не замечая, а потом познакомился с Аллой, и даже учеба стала казаться не такой интересной… Но про Аллу он Диане совсем не хотел рассказывать.
Диана слушала внимательно, задавала вопросы, и Димка чувствовал, что ей действительно интересно это все и что она не просто изображает вежливое внимание. И он все говорил, говорил, кажется, никогда в жизни он столько не говорил. Зачем программеру вообще говорить – если программа работает, этим все сказано, а нет, так не говорить надо, а ошибку искать. Но Диане не интересны были его программы, и он не обижался, потому что ей был интересен он сам. И с каждым словом он будто бы становился еще умнее и значительнее. Она смотрела на него внимательными, умными светло-карими глазами, и он понимал, что не может быть ничтожеством человек, на которого хоть одно живое существо так смотрит. И как-то от этого становилось легче дышать, небо поднималось выше, и даже яркие рекламные плакаты на серых, перекошенных и убогих особнячках московского центра – не для всех еще нашелся собственник или споносор, приведший их в такой вид, будто тут обитает князь Потемкин-Таврический – казались не нелепыми, а забавными, оживляющими и почти приятными для глаз.
– Да, а ты о себе-то что-нибудь расскажи! – спохватился он, когда вдруг заметил, что уже почти темно, что улицы освещены только рекламой и фонарями. – Ты-то где учишься?
– Я уже не учусь, – Диана улыбнулась. – Я работаю.
– А где?
– В одном… трудно сказать, – Диана запнулась. – В общем, в одной фирме, которая осуществляет присмотр и уход… Ты понимаешь, за людьми, которые не могут… сами о себе позаботиться.
– За инвалидами, что ли? – Димка нахмурился. – Дом Престарелых?
– Ну, не совсем… хотя за инвалидами тоже. И молодые у нас даже чаще…
– Так ты врач?
– Н-нет… Хотя, может быть… Я не лечу, я больше по части души…
– Психиатр?
Димке стало немного нехорошо. Теперь понятно, почему она умеет так слушать. Профессионально.
– Ну, вроде того. – Диане, кажется, было неловко.
– А чего ты стесняешься? – Димка с усилием подавил свои сомнения. – Отличная профессия, очень даже благородная. Не то что там какой-нибудь менеждер по продажам, продаст две коробки канцелярских кнопок, и счастлив, будто джек-пот выиграл. Ну, что, у тебя работа интересная?
– Да, – Диана кивнула, но вид у нее был немного грустный. – Интересная. Хотя… и печальная иногда. Понимаешь, так хочется каждому человеку помочь… Но не всем получается. Человек же должен сам себе помогать, без этого никто другой ему не поможет. А некоторые не хотят сами себе помогать. Одни не хотят, другие не могут. Сил не хватает или смелости. Вот и барахтаются всю жизнь в болоте, а я как ни бьюсь, ничем помочь не могу…
– Ты, может, из этих, из Светлых? – Димка мимоходом вспомнил одну недавно прочитанную книжку, где оказанием добрых услуг человечеству занималась целая тайная магическая организация со своим магическим спецназом. – Они тоже все за людей болели, хотели добро делать, а получалось как всегда... Нет, ты не обижайся, у тебя работа отличная. А за таких, которые сами себе помогать не хотят, переживать и нечего! – Димка расправил плечи, чувствуя, что сам-то он, к счастью, не такой! – У каждого же человека есть какой-нибудь талант. Хоть какой-нибудь обязательно есть. Знаешь, говорят, что каждый человек талантлив по-своему. Нужно найти свой талант и развивать. И тогда все у тебя будет. Вот я, например. В школе я ну совсем ничего из себя не представлял, ну, просто молекула. Зато я программировать любил, в институт поступил, окончил, не с красным дипломом, правда, у меня там три четверки и три тройки, но это за неинтересные предметы, они мне и не нужны, на самом деле… Зато остальные все пятерки были. И я уже с десятого класса зарабатывать начал, а с третьего курса в фирме работал, и сейчас восемьсот баксов получаю. Да у меня мать с сестрой вдвоем столько не имеют! А мне всего-то двадцать четыре! И я еще учусь! Есть, ты знаешь, самоучки, которые думают, что все сами превзошли и самостоятельно все Америки открыли, но это ерунда, настоящий, грамотный профессионал их всегда уделает! Я тут думал еще в два-три места резюме разослать, у нас один парень такое место себе нашел, на четыре тыщи баксов… Правда, там и горбатиться надо по целым суткам, но зато нищеты этой проклятой никогда уже не будет! И не буду я никому ныть, как у нас там крендели на форуме, что у меня памяти не хватает, винчестер старый-маленький-медленный, некуда игрушку закопировать, записывателя нету, болванки кончились… На пиво денег нету, и вода в кране не течет. Подставка для кофе выезжающая сломалась, мышку на коврик стошнило…
Диана засмеялась.
– Короче, писюк повис, и три пальца не помогают… Нет, тут все прилично, пи-си – пэрсонал компьютер. А знаешь анекдот про «выйти и войти»?
– Это хорошо, что ты так думаешь, – Диана улыбнулась. – Знаешь, я еще немного будущее умею предсказывать. Ну, профессия требует. Я тебе могу сказать – у тебя все получится. Ты себе место найдешь на четыре с половиной тысячи баксов, и квартиру скоро купишь двухкомнатную в новом доме, и машину, «Гранд Чероки», темно-зеленую такую. И через год летом ты не здесь будешь, в пыли и духоте, а в Греции, на пляже… И сервер у тебя тогда уже свой будет, как ты и хотел.
– И что же я, в Грецию один, что ли, поеду? – Димка улыбнулся, несколько растерянно, но и с удовольствием. Как она ухитрилась угадать все его мечты, включая марку машины – или он сам успел ей рассказать и не заметил? – А ты со мной не хочешь?
– Я постараюсь! – ответила Диана, как будто вырваться в это счастье ей было очень трудно. – Но если я и не сумею, тебе все равно будет хорошо. Ты не сомневайся.
– Я не сомневаюсь.
– Мне пора. Созвонимся.
Димка не успел даже ответить, а Диана быстро махнула ему рукой и скрылась за спинами у стеклянных дверей метро. «Маяковская». Надо же, докуда дошли, а он и не заметил…
Созвонимся! Димка не мог сообразить, говорил ей свой телефон или давал ли карточку, да и слишком быстро она исчезла, не попрощались даже толком… И, в общем, в метро можно было вместе пойти…
Но в метро ему не хотелось, и он побрел дальше по Тверской. Даже загазованная и пыльная центральная магистраль была все же лучше, чем давка и духота подземки. Все-таки хорошо! Сейчас бы на природу, чтобы поле, и узенькая тропинка через низкую еще рожь, и темная кромка леса вдали, и ветерок, и птицы… Нет, уже ночь, они не поют. И луна – не городская, которую фонари затмевают, а большая, желтая, одна на всем небе… Самое время гулять, пока тепло и ночи короткие. Не в одиночестве, конечно. Но, пожалуй, сейчас ему и одному было бы хорошо. Сейчас Димка чувствовал себя сильным, уверенным, добрым ко всему и вся, и совсем не боялся одиночества. Он мог бы общаться и с полем, и с лесом, и с ветерком, и с луной, и понимал бы, городской человек, что они все хотят ему сказать. Он всегда был бы таким, если бы не жил в этих бетонных джунглях, вечно стиснутый толпой, и не находил бы выход в широкий мир только на экране монитора… Даже защитив диплом или получив первые по-настоящему приличные деньги за проект, он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.
А всего-то – с девушкой поговорил. Весь вечер Димка пытался понять, кого она ему напоминает, и сейчас, мельком заметив свое отражение в витрине какого-то модного салона, вдруг сообразил. Она была очень похожа на него самого. Та же была плотная, но не толстая фигура, только в женском варианте, тот же рост, те же темные волосы, глаза и даже веснушки… И даже имя: Дима – Дина – Диана. Прямо как сестра родная, да нет, Анька на него совсем не похожа, она в тетю Киру пошла… А Диана – прямо как будто они близнецы! Как будто их в детстве потеряли, а теперь они вдруг встретились… Да нет, это прямо сериал какой-то мексиканский, в жизни так не бывает! Просто у каждого есть свой двойник, и он сегодня своего двойника встретил. Жаль, не спросил, когда у нее день рождения. Анька, слегка сдвинутая на гороскопах и всякой астрологической фигне, уверяет, что люди, родившиеся под одним знаком, бывают внешне друг на друга похожи. У нее, дескать, бывшая одноклассница и одна тетка в библиотеке друг на друга похожи, как мать и дочь, а сами и не родственницы и не знакомы даже, а просто они обе – Раки… или Рачицы, как там будет женский род? Может, Диана тоже в середине марта родилась, как и он? Надо будет обязательно спросить… если они еще увидятся.
Вот болван! Ни телефона не спросил, ни в кафе какое-нибудь зайти не предложил… Да тут в центре все офигительно дорого! – в ужасе завопил внутренний голос, воспитанный матерью, привыкшей всю жизнь считать копейки. – Да тут за одну чашку кофе пятьдесят баксов попросят, если не сто!
А НУ И ЧТО!!! – мысленно заорал Димка на собственный внутренний голос. – Шестьсот баксов в кармане, не считая тех, что дома, и что Виталич в конце недели выплатит! Да пусть бы хоть двести долларов за чашку кофе, Я МОГУ СЕБЕ ЭТО ПОЗВОЛИТЬ!!! Один раз хотя бы себя человеком почувствовать, который может то, что хочет! Хотя бы один раз! И не только это! И Грецию – до будущего лета не надо ждать! Хоть сейчас могу! И бассейн! И коктейль! И за девчонку даже сам могу заплатить, пусть греется на солнышке и радуется! Раба надо из себя выдавливать! И труса выдавливать! Без пощады!
Он даже обернулся в ту сторону, откуда пришел, но там, конечно, уже нельзя было увидеть давно исчезнувшую Диану, да и от «Маяковской» он довольно далеко отошел. Димка побрел дальше.
А что если позвонить сейчас Алле и предложить: «А поехали со мной в Грецию! Да ну, деньги – не вопрос. Ты только отпуск выпроси, а остальное я решу…У тебя же загранпаспорт есть? Ну, их сейчас за три дня делают…» Если он такое скажет, и еще таким небрежным тоном человека, для которого и правда нет проблем, она… удивится, это точно.
Торопясь, пока не схлынула дикая и ненормальная решимость, пока еще маячил где-то на горизонте тот темный, полный ночной свежести лес и вливал в него силы, Димка схватил мобильник, выбрал в списке ее номер и нажал на «Yes»… Блям-блям – «Аппарат абонента выключен или временно не доступен. Попробуйте перезвонить позднее». Вот идиотизм… Как будто он сам не догадается перезвонить позднее…
Димка медленно опустил мобильник, чувствуя дикое сердцебиение и притом облегчение. Она сказала бы: «Ты с ума сошел, какая Греция? Ты знаешь, какой у нас план на второй квартал? А на третий Семен Антонович, говорят, хочет его еще на десять процентов увеличить, я вообще на работе ночевать буду, наверное! Никто мне отпуска не даст, и брось твои глупости». Она просто не поверит, что это возможно. Она просто не считает его, Диму Чеботарева, с которым училась на параллельных потоках, мужчиной, который может обеспечить ей отдых у теплого моря… и не только. Она привыкла ждать миллионера в белом джипе, как все нынешние девчонки, которые думают, что если они внешне не хуже «девушек с обложки», то миллионеры только ездят по улицам и их высматривают. Дуры они все! Красивых девчонок тысячи, а миллионер достанется одной, и не красивой, а везучей. Или самой везучей из красивых.
Да нет, это хорошо, что она не любит его деньги. Но почему же она не любит его самого? Димка посмотрел в витрину и увидел то же унылое зрелище, что и всегда. Да, на мужественного атлетического брюнета, с синими глазами и в идеально сидящем костюме, который нарисован на обложках женских романов, он не похож. То есть абсолютно. И что же ему теперь, не жить? А зачем жить, если никому не нужен, даже себе самому?
– Что ты понимаешь! – Диана сидела, обхватил колени, и смотрела прямо перед собой. Ей было не нужно видеть унылую фигуру своего подопечного, чтобы знать, что творится у него на душе. – Ему не это надо. Ему надо, чтобы его любили и в него верили. Но я не могу всю жизнь с ним быть! То есть, так, как сегодня. Я могла только дать ему почувствовать себя человеком не хуже других. Если бы я осталась с ним дольше, он мог бы в меня влюбиться, а потом – разочарование, тоска еще хуже прежней. Нет, я теперь сделаю по-другому.
Она встала и сразу исчезла. Вся ее серая фигура казалось целеустремленной и сильной, как стальной клинок.
Аллан покачал головой. Солнечный ангел-счастливчик не часто видел свою сумеречную подругу такой решительной.
– Мы пойдем другим путем! – ерничая, прокричал он ей вслед, хотя понимал, что она не слышит.
Значит… Диана вглядывалась в пульсирующие переплетения вероятностей, читала узор из белых, красных, серых искр. Работа… Неплохая работа, средняя зарплата, зато свободное время есть, коллектив неплохой, начальник не вредный… И в Грецию можно съездить, что она там стоит, эта Греция! Ведущий программист и ставка две тысячи… через шесть лет, когда нынешний ведущий Вершаков сопьется окончательно…
Квартира… Нет, купить – это нереально, но сестра скоро выйдет замуж и уедет, значит, он останется вдвоем с матерью, будет попросторнее… Правда, через четыре года сестра разведется и вернется домой с ребенком… Знаю я ее ангела, тоже Сумеречный. Зато тогда зарплата уже позволит ему снимать квартиру.
Машина… Лет через восемь, потому что ее же надо куда-то ставить, и не «Гранд Чероки», а «субарик», но тоже ведь ездит… И вполне успешно, ни аварий, ни происшествий… Потому что трезвый и правила соблюдает, а вусмерть пьяные братки на «Хаммере» ему не встретятся, чтобы его «субарик» расколотить и с него же стоимость «Хаммера» потребовать, для этого есть Ангелы Мрака и их несчастные подопечные.
Любовь… Вот он опять сидит под окнами Аллиного офиса… И однажды к подъезду подкатывает джип цвета кофе с молоком, Алла выходит и садится в этот джип, и ей открывает дверцу некто, весьма похожий на того красавца с обложки, только ростом пониже и чуточку залысый, но в лучах блестящего джипа это совсем не заметно… Алла уезжает, даже не заметив, что он, как всегда, ждет ее на скамейке, а он понимает, что не надо больше сюда приходить, никогда… И не приходит, на это у него сил хватит. И еще десять лет он будет искать другую девушку, хоть чуть-чуть похожую на Аллу. А когда найдет, то любить будет вполовину меньше, потому что половина сердца безнадежно сгорела и восстановлению не подлежит. И взаимность даст ему спокойное чувство удовлетворения, но никак не ослепительное ликование, которое он мог бы ощущать сейчас.
И жить ему ровно семьдесят два года, среднестатистический срок. Ни много, ни мало.
Короче, так вся жизнь и пройдет, серединка на половинку. Не очень хорошо, но и не очень плохо, слава богу, грех жаловаться. И он знает об этом. Знает, что не для него роскошные особняки и женщины в бриллиантах. Даже та малость, о которой у него хватает смелости мечтать, не для него. Оттого у него такой унылый вид, и девушки его не любят, и начальники особо не ценят, и работодатели за ним не бегают… Правда, и от него не бегают тоже. Серединка на половинку. Он не верит в свое счастье, и оно не идет к нему, а не верит он потому, что оно ему не суждено и он об этом знает. Замкнутый круг! Напрасно оптимисты твердят: «Надо верить, что все будет хорошо, и все будет хорошо». Им потому и весело, что они знают, что все будет хорошо, и изначальная счастливая определенность судьбы рождает веру в будущее, а не наоборот. А если в тебе оптимизм не кипит, это – знак, что ничего особо хорошего не будет. И не надо себя обманывать, твердя «все будет хорошо», как неработающее заклинание. Лучше не будет. Цени то, что есть. Ведь бывают еще Ангелы Мрака, на подопечных которых падают все кирпичи и которым на экзаменах достаются именно те два невыученных вопроса из шестидесяти.
И пусть ничего лучше этого вечера ему в жизни не суждено – он будет счастлив тем счастьем, которое растет изнутри него самого. Потому что любить можно без веры и без надежды, любовь питается не внешними обстоятельствами и даже не достоинствами любимого, а только силой сердца самого любящего, а значит, она всегда будет с ним. Последний и самый верный путь к счастью, когда нет ни надежды, ни веры, и самый действенный ключ, размыкающий замкнутый круг неудачной судьбы.
Автор: Елизавета Дворецкая.